Неточные совпадения
Утром сели
на пароход, удобный, как гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые лодки рыбаков. С
берегов,
из богатых сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб любовались пароходом, кричали дети, прыгая в
воде,
на отмелях. В третьем классе,
на корме парохода, тоже играли, пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать...
Быстро темнело. В синеве, над рекою, повисли
на тонких ниточках лучей три звезды и отразились в темной
воде масляными каплями.
На даче Алины зажгли огни в двух окнах,
из реки всплыло уродливо большое, квадратное лицо с желтыми, расплывшимися глазами, накрытое островерхим колпаком. Через несколько минут с крыльца дачи сошли
на берег девушки, и Алина жалобно вскрикнула...
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана рекой, река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает река, сверкая, точно ртуть, река не широкая, болотистая, один ее
берег густо зарос камышом, осокой,
на другом размыт песок, и
на всем видимом протяжении
берега моются, ходят и плавают в
воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят рыбу бреднем, натирают груди, ноги, спины друг другу теплым, жирным илом реки.
— Да, это очень смешно. Она милая женщина и хитрая, и себе
на уме в своих делах, как все женщины, когда они, как рыбы, не лезут
из воды на берег, а остаются в
воде, то есть в своей сфере…
— Вот эти суда посуду везут, — говорила она, — а это расшивы
из Астрахани плывут. А вот, видите, как эти домики окружило
водой? Там бурлаки живут. А вон, за этими двумя горками, дорога идет к попадье. Там теперь Верочка. Как там хорошо,
на берегу! В июле мы будем ездить
на остров, чай пить. Там бездна цветов.
По изустным рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение и понижение
берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей
на шесть вверх. Нельзя было решить, стоя
на палубе, поднимается ли
вода, или опускается самое дно моря? Вращением
воды кидало фрегат
из стороны в сторону, прижимая
на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он стоял, и грозя раздробить, как орех, и отбрасывая опять
на середину бухты.
Две коралловые серые скалы выступают далеко
из берегов и висят над
водой;
на вершине одной
из них видна кровля протестантской церкви, а рядом с ней тяжело залегли в густой траве и кустах каменные массивные глыбы разных форм, цилиндры, полукруги, овалы; издалека примешь их за здания — так велики они.
Дня три я не сходил
на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец,
на четвертый день, мы с Посьетом поехали
на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего
из двух частей народонаселения: одна часть живет
на лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся
на самом
берегу, а иные утверждены
на сваях,
на воде.
Мы съехали после обеда
на берег, лениво и задумчиво бродили по лесам, или, лучше сказать, по садам, зашли куда-то в сторону, нашли холм между кедрами, полежали
на траве, зашли в кумирню, напились
воды из колодца, а вечером пили чай
на берегу, под навесом мирт и папирусов, — словом, провели вечер совершенно идиллически.
Многие
из нас и чаю не пили, не ужинали: все смотрели
на берега и
на их отражения в
воде,
на иллюминацию,
на лодки, толкуя, предсказывая успех или неуспех дела, догадываясь о характере этого народа.
Вследствие колебания морского дна у
берегов Японии в бухту Симодо влился громадный вал, который коснулся
берега и отхлынул, но не успел уйти
из бухты, как навстречу ему, с моря, хлынул другой вал, громаднее. Они столкнулись, и не вместившаяся в бухте
вода пришла в круговоротное движение и начала полоскать всю бухту, хлынув
на берега, вплоть до тех высот, куда спасались люди
из Симодо.
Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло; мы лавируем под
берегом. Наши
на Гото пеленгуют
берега. Вдали видны японские лодки;
на берегах никакой растительности. Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает в разных местах море. Икра эта сияет по ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет так был силен, что из-под судна как будто вырывалось пламя; даже
на парусах отражалось зарево; сзади кормы стелется широкая огненная улица; кругом темно; невстревоженная
вода не светится.
Скоро нам опять пришлось лезть в
воду. Сегодня она показалась мне особенно холодной. Выйдя
на противоположный
берег, мы долго не могли согреться. Но вот солнышко поднялось из-за гор и под его живительными лучами начал согреваться озябший воздух.
Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что
на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел
из палатки. Чуть светало. Ночной туман исчез, и только
на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был в полном разгаре.
Вода в море поднялась и затопила значительную часть
берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть.
На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную
воду» он очень
берег. Одни слова, говорил он, выходят
из уст человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся
на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную
воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Я вскочил
на ноги и взял ружье. Через минуту я услышал, как кто-то действительно вышел
из воды на берег и сильно встряхивался. В это время ко мне подошли Дерсу и Чжан Бао. Мы стали спиной к огню и старались рассмотреть, что делается
на реке, но туман был такой густой и ночь так темна, что в двух шагах решительно ничего не было видно.
От тазовских фанз вверх по долине идет пешеходная тропа. Она придерживается левого
берега реки и всячески избегает бродов. Там, где долина суживается, приходится карабкаться по скалам и даже идти вброд по
воде. Первые «щеки» (
из кварцепорфирового туфа) находятся в 12 км от моря, вторые будут
на 2,5 км выше. Здесь в обнажениях можно видеть диабазовый и сильно хлоритизированный порфирит. В углублении одной
из скал китайцы устроили кумирню, посвященную божеству, охраняющему леса и горы.
Перед сумерками я еще раз сходил посмотреть
на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет
из берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
На Имане, как
на всех горных речках, много порогов. Один
из них, тот самый, который находится
на половине пути между Сидатуном и Арму, считается самым опасным. Здесь шум
воды слышен еще издали, уклон дна реки заметен прямо
на глаз. С противоположного
берега нависла скала.
Вода с пеной бьет под нее. От брызг она вся обмерзла.
Ниже росли кусты и деревья,
берег становился обрывистым и был завален буреломом. Через 10 минут его лошадь достала до дна ногами.
Из воды появились ее плечи, затем спина, круп и ноги. С гривы и хвоста
вода текла ручьями. Казак тотчас же влез
на коня и верхом выехал
на берег.
Пока земля прикрыта дерном, она может еще сопротивляться
воде, но как только цельность дернового слоя нарушена, начинается размывание. Быстро идущая
вода уносит с собой легкие частицы земли, оставляя
на месте только щебень. От ила, который вместе с пресной
водой выносится реками, море около
берегов, полосой в несколько километров,
из темно-зеленого становится грязно-желтым.
Долина реки Тадушу весьма плодородна. Больших наводнений в ней не бывает. Даже в том месте, где
на коротком протяжении впадают в нее сразу 3 сравнительно большие реки (Динзахе, Сибегоу и Юшангоу),
вода немного выходит
из берегов, и то ненадолго.
Один
из них стоял
на берегу и изо всей силы упирал шест в дно реки, а другой опускался по нему в
воду.
Последние юноши Франции были сен-симонисты и фаланга. Несколько исключений не могут изменить прозаически плоский характер французской молодежи. Деку и Лебра застрелились оттого, что они были юны в обществе стариков. Другие бились, как рыба, выкинутая
из воды на грязном
берегу, пока одни не попались
на баррикаду, другие —
на иезуитскую уду.
Однажды, сидя еще
на берегу, он стал дразнить моего старшего брата и младшего Рыхлинского, выводивших последними
из воды. Скамеек
на берегу не было, и, чтобы надеть сапоги, приходилось скакать
на одной ноге, обмыв другую в реке. Мосье Гюгенет в этот день расшалился, и, едва они выходили
из воды, он кидал в них песком. Мальчикам приходилось опять лезть в
воду и обмываться. Он повторил это много раз, хохоча и дурачась, пока они не догадались разойтись далеко в стороны, захватив сапоги и белье.
— Постой, родитель… Знаешь, как большую рыбу
из воды вытаскивают: дадут ей поводок, она и ходит, а притомилась — ее
на берег.
День был тихий и ясный.
На палубе жарко, в каютах душно; в
воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору.
На правом
берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала
из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Из сарая спуск к
берегу,
на котором шесть каторжных очень острыми ножами пластают рыбу, выбрасывая ее внутренности в реку;
вода красная, мутная.
Река Дуйка, или, как ее иначе называют, Александровка, в 1881 г., когда ее исследовал зоолог Поляков, в своем нижнем течении имела до десяти саженей в ширину,
на берега ее были намыты громадные кучи деревьев, обрушившихся в
воду, низина во многих местах была покрыта старым лесом
из пихты, лиственницы, ольхи и лесной ивы, и кругом стояло непроходимое топкое болото.
2) Озера большей величины, также заливные или принимающие в себя каким-нибудь протоком полую
воду, но имеющие, сверх того, свою собственную поддержку в родниках, открывающихся
на дне и в
берегах;
из таких озер нередко излишек
воды бежит ручейком или сочится длинною мокрединою.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще садятся
на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие
из воды, или
на берег у самой
воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он останавливается.
Обыкновенное местопребывание лысух — стоячие
воды, пруды и озера с камышами; они любят держаться
на мелкой
воде, даже у самых
берегов, потому что их пища преимущественно состоит
из насекомых, водяных трав и даже тины, для чего нужно им доставать дно.
Намука подвел лодку к камню, и мы тотчас вышли
на него. Все сразу повеселели. Вихров и Крылов стали откачивать
воду, а я с орочами принялся осматривать
берег, к которому мы пристали. Наше укрытие представляло собою ловушку,
из которой можно было выбраться только по
воде. Базальтовая жила упиралась в отвесную скалу. Каких-нибудь выступов или карнизов, по которым можно было бы взобраться наверх, не было.
Как только лодка коснулась
берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в
воду, за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные люди побежали к камням. Скоро они взобрались
на них и начали целиться
из ружей. Три выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через гряду и скрылись
из наших глаз.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой,
на самом
берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил
из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее.
Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее
на солнце, как расплавленное. У самой
воды стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Работы у «убитых коломенок» было по горло. Мужики вытаскивали
из воды кули с разбухшим зерном, а бабы расшивали кули и рассыпали зерно
на берегу, чтобы его охватывало ветром и сушило солнышком. Но зерно уже осолодело и от него несло затхлым духом. Мыс сразу оживился. Бойкие заводские бабы работали с песнями, точно
на помочи. Конечно, в первую голову везде пошла развертная солдатка Аннушка, а за ней Наташка. Они и работали везде рядом, как привыкли
на фабрике.
В каждой комнате, чуть ли не в каждом окне, были у меня замечены особенные предметы или места, по которым я производил мои наблюдения:
из новой горницы, то есть
из нашей спальни, с одной стороны виднелась Челяевская гора, оголявшая постепенно свой крутой и круглый взлобок, с другой — часть реки давно растаявшего Бугуруслана с противоположным
берегом;
из гостиной чернелись проталины
на Кудринской горе, особенно около круглого родникового озера, в котором мочили конопли;
из залы стекленелась лужа
воды, подтоплявшая грачовую рощу;
из бабушкиной и тетушкиной горницы видно было гумно
на высокой горе и множество сурчин по ней, которые с каждым днем освобождались от снега.
Страх давно уже овладевал мною, но я боролся с ним и скрывал, сколько мог; когда же
берег стал уходить
из глаз моих, когда мы попали
на стрежень реки и страшная громада
воды, вертящейся кругами, стремительно текущей с непреодолимою силою, обхватила со всех сторон и понесла вниз, как щепку, нашу косную лодочку, — я не мог долее выдерживать, закричал, заплакал и спрятал свое лицо
на груди матери.
Нашу карету и повозку стали грузить
на паром, а нам подали большую косную лодку,
на которую мы все должны были перейти по двум доскам, положенным с
берега на край лодки; перевозчики в пестрых мордовских рубахах, бредя по колени в
воде, повели под руки мою мать и няньку с сестрицей; вдруг один
из перевозчиков, рослый и загорелый, схватил меня
на руки и понес прямо по
воде в лодку, а отец пошел рядом по дощечке, улыбаясь и ободряя меня, потому что я, по своей трусости, от которой еще не освободился, очень испугался такого неожиданного путешествия.
Вдруг грянул выстрел под самыми окнами, я бросился к окошку и увидел дымок, расходящийся в воздухе, стоящего с ружьем Филиппа (старый сокольник) и пуделя Тритона, которого все звали «Трентон», который, держа во рту за крылышко какую-то птицу, выходил
из воды на берег.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня,
из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были остановиться,
из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с ведрами и ушатами бросились в
воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали
на берег, вытряхивали
на землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню
на берег.
Безучастным, скучающим взором глядел генерал
из окон нового дома
на воды Вопли и
на изрытый, изуродованный
берег ее, тот самый, где было когда-то предположено быть лугу и цветнику.
Саженях в двухстах от
берега кувыркались в
воде дельфины, показывая
из нее
на мгновение свои жирные, круглые спины.
Вместо того чтобы свернуть влево — я сворачиваю вправо. Мост подставляет свою покорно, рабски согнутую спину — нам троим: мне, О — и ему, S, сзади.
Из освещенных зданий
на том
берегу сыплются в
воду огни, разбиваются в тысячи лихорадочно прыгающих, обрызганных бешеной белой пеной, искр. Ветер гудит — как где-то невысоко натянутая канатно-басовая струна. И сквозь бас — сзади все время —
Или вот возвращаешься ночью домой
из присутствия речным
берегом, а
на той стороне туманы стелются, огоньки горят, паром по реке бежит, сонная рыба в
воде заполощется, и все так звонко и чутко отдается в воздухе, — ну и остановишься тут с бумагами
на бережку и самому тебе куда-то шибко хочется.
Несколько мужчин, женщин и девушек, в странных костюмах, с обнаженными руками и ногами до колен, появились
из маленьких деревянных будок, построенных
на берегу, и, взявшись за руки, кинулись со смехом в волны, расплескивая
воду, которая брызгала у них из-под ног тяжелыми каплями, точно расплавленное золото.
Из-под
берега, отдуваясь, выскочил кабан, и черная фигура, отделившись
на мгновенье от глянцевитой поверхности
воды, скрылась в камышах.
— Толкуй! — крикнул Лука, скидывая портки. Он живо разделся, перекрестился и, подпрыгнув, со всплеском вскочил в
воду, обмакнулся и, вразмашку кидая белыми руками и высоко поднимая спину
из воды и отдувая поперек течения, стал перебивать Терек к отмели. Толпа казаков звонко, в несколько голосов, говорила
на берегу. Трое конных поехали в объезд. Каюк показался из-за поворота. Лукашка поднялся
на отмели, нагнулся над телом, ворохнул его раза два. — Как есть мертвый! — прокричал оттуда резкий голос Луки.
Помнится еще картинка: облака, а по ним
на паре рысаков в развевающихся одеждах мчится, стоя
на колеснице, Илья-пророк… Далее
берег моря, наполовину
из воды высунулся кит, а
из его пасти весело вылезает пророк Иона.
Сели
на песке кучками по восьмеро
на чашку. Сперва хлебали с хлебом «юшку», то есть жидкий навар
из пшена с «поденьем», льняным черным маслом, а потом густую пшенную «ройку» с ним же. А чтобы сухое пшено в рот лезло, зачерпнули около
берега в чашки
воды: ложка каши — ложка
воды, а то ройка крута и суха, в глотке стоит. Доели. Туман забелел кругом. Все жались под дым, а то комар заел. Онучи и лапти сушили. Я в первый раз в жизни надел лапти и нашел, что удобнее обуви и не придумаешь: легко и мягко.